— Ты… хочешь, чтобы я осталась?

— Угу, — Брехт повернулся на бок, всерьез намереваясь использовать ее в качестве грелки и подушки одновременно.

— На всю ночь?

— Мм, — кивнул он, зарываясь носом в ее волосы.

— А ты, — ее голос зазвучал напряженно, — не хочешь остаться?

— Что? Ты о чем? — Сон как рукой сняло.

— Остаться, — каким-то странным голосом повторила она. — Здесь!..

— В замке?

— Да.

— Не понял! — Он приподнялся на локте, в темноте рассматривая ее профиль.

— Война кончилась, но мы по-прежнему беззащитны, — негромко заговорила леди, глядя куда-то в темноту. — Из-за границы приходят гоблины. Дважды мы только чудом спаслись от шаек людей… А этой зимой к замку приходили волки. Они полмесяца кружили под стенами, выли по ночам… Их было целое полчище. А у нас кончались дрова, и звери словно знали об этом и ждали… Мы подстрелили некоторых со стен, но остальные остались. Это было так страшно… Я оставила в замке двоих мужчин, которым некуда было идти после окончания войны, но двое — это так мало… Скажи, ты не мог бы…

— Не мог бы что? — прорычал Брехт. — Стать вашим сторожевым псом? А чем ты мне будешь платить? Своим телом?

Она вдруг решительно сбросила его руки и вскочила с постели. Орк не успел ее остановить. Женщина, как была, нагая, бросилась прочь, даже забыв прикрыть дверь.

Брехт сплюнул, падая обратно на постель. Все светловолосые женщины такие. Правдами и неправдами получают то, что надо им, после чего выбрасывают «помощника» за ненадобностью. Сейчас эта надменная гордячка небось плачет, столкнувшись с грубостью «презренного орка»! Ну и пусть! Так ей и надо!.. Если она ушла совсем, он не станет переживать. Да и она будет полной дурой, если вернется.

Но она вернулась.

— Ты чего? — Он приподнялся на постели, когда женщина возникла в дверях комнаты, как привидение. На сей раз она несла что-то в ладонях и, подойдя к постели, опустилась на колени:

— Прими, мой господин…

Брехт сел, спустив ноги на пол. На ладонях леди посверкивал небольшой венец, украшенный нефритовым глазком. Все лорды, которых орку приходилось видеть за время странствий, носили подобные венцы: платиновые — Наместники и высокородные лорды, золотые — высокие, серебряные — простые. Этот был из серебра.

Женщина смотрела на него с колен, и Брехт, помедлив, протянул руку и двумя пальцами взял венец.

Утром Тан не удивился, узнав, что путь на Бирюзовый Остров им с Видящей придется продолжить в одиночестве. Он понимающе хмыкнул и подмигнул орку, махнув рукой, — мол, все понимаю, не бери в голову.

Погода за ночь переменилась. Легкий ветерок разогнал облака, и в просветах проглядывало чистое, словно сейчас был разгар весны, небо. Солнечные лучи сверкали во вчерашних лужах и на умытой листве, и казалось, что вернулось лето. Даже птицы в лесу пели как-то особенно звонко.

Льор и Брехт проводили Таннелора и молодую волшебницу до ворот. Две лошади потряхивали гривами и с тревогой озирались, ожидая, пока товарки присоединятся к ним.

— Я, — промолвил Брехт, — тут немного задержусь. Извини, если…

— Да все понятно! — отмахнулся Тан. — Сам жду того момента, когда проснешься утром — и не надо никуда идти. Только такая жизнь быстро приедается. Месяц, два, три, ну полгода-год, а потом опять захочется в дорогу!..

— Я тебя тогда найду, — пообещал Брехт. — Вместе пойдем!

— Заметано! — Тан протянул ладонь, и орк с чувством шлепнул по ней, обменявшись с одноглазым эльфом крепким рукопожатием. — Буду рад тебя видеть на Острове!

Льор все это время смущенно топтался рядом, но, когда мужчины закончили прощаться, вдруг всхлипнул и кинулся Тану на шею. Тот подхватил юношу, обнимая за талию, и впился губами в его призывно приоткрытый рот. На несколько секунд они, не обращая внимания на окружающих, слились в поцелуе.

— Иди с ним, парень, — хмуро бросил Брехт, когда эти двое наконец расцепились. — Вы оба эльфы, вам вместе лучше. И ты ему нравишься… и вообще…

— Вообще, — Льор вытер ладонью глаза и отступил, — ты — мой брат. Я тебя не могу бросить!

— Но тебе со своими сородичами будет лучше! — Брехт не оставлял попыток отделаться от ушастого приставалы.

— Тогда почему ты остаешься здесь? — запальчиво возразил юноша. — А не идешь в свои горы? Тебе тоже с сородичами будет лучше! А здесь их нет!

— Ошибаешься, — Брехт через плечо бросил взгляд на оставшуюся на крыльце леди. Возле нее стояли младшие дети, близнецы-полукровки. — Их тут полным-полно!

— Эй, Лионар! Где лорд?

— Кажется, в кузне. А что случилось?

— У нас гости!

— Ох, — юноша переменился в лице, — беги предупреди леди Бордирель, а я…

— Я сам! А ты сбегай к миледи!

Лионар послушно бросился в замок, а его собеседник со всех ног припустил к кузне.

Юный Беренгар, до недавнего времени наследник замка Стрелка, не любил отчима. Сказать больше, он был бы рад, если бы с ним что-то случилось, но так вышло, что он оказался единственным, кого не устраивал новый лорд. Он появился тут чуть больше полугода назад, и не прошло и нескольких месяцев, как завоевал авторитет, не делая для этого совершенно ничего.

Со стороны кузни слышались удары молота, но к тому времени, как подросток добрался до нее, грохот и лязг смолкли. С усилием отворив тяжелую калитку — кузница была отделена от двора забором, — Беренгар протиснулся внутрь как раз в тот миг, когда отчим и кузнечиха показались в дверях. Внутри царил полумрак, и оба они щурились от слепившего глаза яркого весеннего солнца.

— Не думаю, что у нас все получилось, — сказала кузнечиха.

— А я не думаю, я знаю! — оборвал ее смуглый мускулистый орк, через голову стаскивая темную от пота и грязи рубашку. — Не боись! Вот наделаем талгатов побольше, научу вас сражаться! Только сперва надо новый клинок испытать…

— Интересно, где и как?

Орк не ответил. Подойдя к бочке с талой водой, он стал умываться, шумно фыркая и отплевываясь и не обращая внимания на то, что в начале весны еще довольно прохладно.

— Найдем, — закончив, пообещал он. — А тебе чего надо?

Беренгар смутился. Он был уверен, что отчим даже не посмотрел в его сторону, увлеченный разговором с кузнечихой. Собственного кузнеца в замке не было уже давно, еще с войны. Он погиб на стенах, защищая замок, и дело в свои руки взяла его жена. Но разве может женщина быть настоящим кузнецом? Гвоздь, подкову или какую другую хозяйственную мелочь она, может быть, и сделает, но к тому же оружию не подступится. Изготовление оружия — своего рода магия, женщин и близко не подпускают к секретам оружейного мастерства. А новый лорд, оказывается, прекрасно знал кузнечное ремесло и, бывало, день-деньской пропадал в кузне.